Откуда-то издалека доносились звуки музыки. «Лунная соната» неторопливо заполняла сознание. Не сразу сообразив, что эту композицию сам выбирал в качестве сигнала будильника, Егор некоторое время не открывал глаз. Все ждал, когда Машка поднимется и выключит это недоразумение. Нет, он любил Бетховена, но ведь не по утрам же, когда хочется поспать еще минут пятнадцать!
Машка все не вставала. И тогда Егор решил героическим усилием подняться сам. Заставил себя окончательно проснуться, и вдруг ощутил такой дикий холод, что зубы стали выбивать дробь совсем не в ритме «Лунной сонаты». Всё тело ломило, будто побывал в мясорубке, а кожа отчего-то покрыта инеем. Черт, ведь не на улице спал! Откуда ж такой холод? Да если бы и на улице, ведь июнь, жарища, даже ночью духота была, ни ветерка, только сплит-система и спасала.
— Просыпайся, Егор! — услышал голос, совсем не похожий на Машкин.